ГЛАВА 12 СЕВЕРНОЕ И ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
В III ТЫС. ДО Н. Э.
ИНДОАРИИ В АЗОВО-ЧЕРНОМОРСКИХ СТЕПЯХ.
ВЫДЕЛЕНИЕ КУБАНО-ДНЕПРОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ.
АРЕАЛЬНЫЕ СВЯЗИ КДК С ДЯ КИО
И ДОЛЬМЕНАМИ НОВОСВОБОДНОЙ
В настоящее время уже не стоит вопроса, следует ли отделять памятники с повозками и обрядом погребения с отклонением на спину от древнеямных памятников и объединять их в отдельную культуру. Этот вопрос решается однозначно всеми исследователями, кто обнаруживал подобные памятники и касался вопросов их интерпретации (Гей, 1985, с. 39; Трифонов, 1987, с. 27; Шилов Ю. А., 1982, с. 105).
Впервые об этих памятниках с повозками как об отдельной культуре мы высказались в 1978 году (Сафронов, 1979а, с. 128), в то время как другие археологи продолжали относить эти памятники к древнеямной культуре (Гей, 1979).
В 1980 году была дана характеристика этой культуры; указано, что она входит в круг индоевропейских культур III тыс. до н. э.; приведены хронологические аргументы в пользу датировки ее древнейших памятников временем дольменов Новосвободной, было предложено рас-
205.
сматривать ее филиацией (степным вариантом) культуры Новосвободной (Николаева, 1980, с. 29-30; Сафронов, 1980, с. 7). В 1983 году мы сформулировали свою концепцию по кубано-днепровской культуре как о культуре, отличной от древнеямной, в хронологических рамках 23-18 вв. до н. э., в ареале от Нижнего Поднепровья и степного Крыма и Закубанья; памятники были атрибутированы как памятники индоариев (Николаева, Сафронов. 1983, с. 67-68), была обоснована с этническое точки зрения и связь Новосвободной с погребениями кубано-днепровской культуры (КДК).
За последние 5 лет появились новые интересные материалы по КДК в Прикубанье и Закубанье и о подобных памятниках на западных территориях в области юго-западного варианта древнеямных КИО (Яровой, 1985; Гей, 1986, 1987), которые позволяют точнее проработать отдельные звенья нашей концепции. Следует отметить, что полемика, связанная с кубано-днепровской культурой, (Гей, Трифонов) не обогатила данную проблематику, поскольку, не касаясь основ выделения культуры, свелась к схоластическому спору о названии культуры.
В отличие от культур среднебронзового века кубано-днепровская культура безинвентарна в основной своей массе, как и генетически связанная с ней древнеямная культура, особенно на ранних этапах развития. Существенно проследить, какие признаки объединяют ее в культуру и отличают от культур в ареале и диахронии.
Памятники КДК были первоначально ограничены в соответствии со стратиграфией как памятники пост-майкопского и докатакомбного времени в Нижнем и Среднем Прикубанье. Культурно-дифференцирующие признаки майкопской и катакомбной культуры высоко избирательны, поэтому отделение КДК от культур предшествующего и последующего периода в диахронии не составляет затруднений, но такие хронологические границы не препятствуют попаданию в массив постмайкопского и докатакомбного времени и вытянутых погребений Закубанья (Ульский аул, кк. 1-5, раскопки Н. И. Веселовского и Уляп, к. 3, раскопки В, А. Сафронова в 1976 году), и древнеямных погребений с обрядом захоронения на спине скорченно, и группы погребений на боку докатакомбного времени с инвентарем позднеямных погребении (Роговская, кк. 1-4 Тимашевского района, раскопки В. А. Сафронова в 1972 году: Сафронов, 1973). Таким образом, встает задача отделения от названных культур КДК-
Культурно-дифференцирующие признаки, отделяющие КДК от древнеямных погребений и культуры вытянутых погребений Закубанья - обряд трупоположения (в КДК самый выразительный и массовый обряд - это захоронение на боку с отклонением на спину) и повозка, сопровождающая каждое пятое погребение КДК (из расчета 40 документированных повозок из раскопок В. И. Козенковой 1973 г., В. А. Сафронова и Н. А. Николаевой в 1978-1979 гг. и А. Н. Гея и И. С. Каменецкого в 1979-1982 гг., учитывая неопубликованные повозки из раскопок А. А. Нехаева на 200 погребений КДК в Нижнем Прикубанье) (Николаева, Сафронов, 1982, с. 59). Список признаков, разграничивающих три культуры постмайкопского и докатакомбного времени Прикубанья, можно было бы пополнить и формой могильного сооружения, однако эта характеристика недостаточно полно исследована. Известно, что в ряде погребений КДК форма могилы o- прямоугольная с проработанными углами с одним или двумя заплечиками, достаточно глубокая, тогда как в ДЯ'К ямы ближе к квадрату в плане, просторные, относительно менее глубокие (хотя этот признак тоже фиксируется неодинаково). В культуре вытянутых погребений Закубанья форма могильных сооружений также специфическая, хотя и
206.
здесь небольшая выборка не позволяет сделать надежные выводы. Ямы от дна до заплечиков, на которых лежит настил, имеют глубину 40-50 см; иногда в ямы помещался деревянный сруб.
Культурно-интегрирующие признаки, позволяющие рассматривать три культуры в массиве памятников постмайкопского и докатакомбного времени - не только стратиграфическое положение, но и наличие кургана, и окрашенность охрой. Однако эти признаки широко распространены во времени и пространстве и не являются основанием объединения.
Следует также отметить, что разграничительную функцию выполняет и территория. Действительно, вытянутые погребения, занимая Закубанье и Среднее Прикубанье, редко фиксируются в Нижнем Прикубанье; древнеямные погребения преимущественно распространены в более северных районах Прикубанья. Центром ареала КДК является Нижнее Прикубанье с проходами до предгорий и Среднего Прикубанья.
Если вопрос отделения КДК от синхронных и соседних культур решается без затруднений, то более сложной представляется проверка на гомогенность массива памятников КДК.
Помимо обряда положения на боку с отклонением на спину (I тип) в КДК выделяются еще сильно скорченные погребения на боку с кистями рук, помещенными перед лицом (II тип) и частичная кремация (III тип захоронения). Последние два обряда характерны не только для КДК, что не позволяет атрибутировать такие погребения без учета археологических, стратиграфических и культурно-территориальных данных.
Три типа погребений КДК характеризуются следующими признаками:
I тип скорченного обряда положения - на боку с отклонением на спине - доминирующий в КДК, коррелирует в ряде случаев с повозкой (Крупская 4/7, Крупская 3/17, Крупская 3/16, Павлоград 6/14, 6/11) и характеризуется углом скорченности ног между 45 и 110°, углом между линией позвоночника и бедренными костями больше 90°, положением правой руки (у левобочников) или левой (у правобочников), согнутой под углом от 90° до 120-140° и вытянутым положением другой руки. Почти у всех слабо скорченных скелетов зафиксировано отклонение на спину, что связано и с положением согнутой руки и, возможно, с теми деталями ритуала, которые остаются незаметными для нас (органические подушки, как полагает Гей, которые подкладывали под одно плечо и которые в дальнейшем истлевали). Создается впечатление, что первоначально погребенный лежал на спине. Так трактует этот обряд В. И. Козенкова (1973, с. 62): "на спине с поворотом на правый бок".
II тип скорченного обряда - сильноскорченный - включается в КДК на основании корреляции с повозкой и нахождения в одном кургане с погребениями с I и III типами обряда КДК. Выделен в Новотитаровской 1/8 (из раскопок Козенковой, 1973). Характеризуется углом скорченности ног менее 45°, положением пяточных костей у таза, острым углом между линией позвоночника и бедренными костями и положением одной или двух рук у лица. Хронологический диапазон подобного обряда - от майкопской и новосвободненской эпохи до катакомбного времени. Следовательно, этот тип обряда, коль скоро он присущ КДК, может быть включен в ядро культуры, поскольку живет от начала до конца ее существования, но он присущ и новосвободненским памятникам, и куро-аракским, и если погребение, совершенное по такому обряду, безинвентарно и не имеет повозки, то атрибуция его более неопределенна и должна определяться кругом трех названных культур. Однако избирательность керамики майкопской культуры, равно как и
207.
куро-аракской, а также почти повсеместное присутствие керамики как в майкопских могилах, так и в куро-аракских позволяет почти однозначно атрибутировать безинвентарные погребения по II типу обряда как кубано-днепровские.
Кроме того, куро-аракские погребения не встречаются на территории кубано-днепровской культуры на Днепре, в Нижнем и Среднем Прикубанье, а новосвободненские погребения находятся в более южных предгорных районах, стыкуясь с комплексами КДК лишь на границе степной и предгорной зон Адыгеи.
Внесение I типа погребального обряда в ядро культуры не вызывает возражений, поскольку этот обряд доживает до конца кубано-днепровской культуры и зафиксирован как составляющая погребального обряда в памятниках, которые трактуются как раннекатакомбные, хотя произведены в ямах. Таковым является широко известное погребение в яме с повозкой в урочище "Три Брата" (раскопки П. С. Рыкова в Калмыкии, опубликованные И. В. Синицыным - Синицын, 1948, с. 147). Этот обряд отмечен и в катакомбах, которые были выделены нами в приазовскую культуру, распространенную на Донетчине, в Подонье, Калмыкии (Николаева, Сафронов, 1981, с. 4-26), характеризующую также ранний этап становления катакомбной культурно-исторической общности в Восточной Европе. Неслучайность обряда I типа в раннекатакомбных памятниках Калмыкии доказывается нашей находкой такого погребения в яме с колесом и обрядом на боку с отклонением на спине в Джангре 1/6, в низовьях Волги (раскопки Н. А. Николаевой, В. А. Сафронова в 1985 году; неопубликованы).
Внесение II типа погребального обряда КДК в ядро культуры обосновывается доживанием этого обряда до катакомбной эпохи и переживании его в ряде катакомбных памятников. Это доказывается обнаружением амфоры реповидной формы с зональным орнаментом при погребении КДК II типа (рис. 53: 1, 2), аналогичной амфоре в катакомб-ном погребении в Павлограде 6/10 (ПКОС 1978), ранний возраст которого и причастность к культуре погребений с повозками иллюстрируется колесом, закрывающим вход в камеру.
III тип обряда КДК - частичная кремация. Связь этого обряда с двумя вышеописанными типами обряда, I и II, обосновывается и стратиграфией кургана I в Новотитаровской (раскопки Козенковой, 1973) и погребений Новотитаровская 1/12, 1/9, 1/8.
Новотитаровская 1/9 с обожженным костяком располагалась стратиграфически между двумя погребениями с повозками и двумя рассмотренными типами погребального обряда I и II. Помимо этого трупо-сожжение было зафиксировано в том же кургане, в комплексах Ново-титаровка 1/4,5. Следовательно, хронологическая позиция этого обряда определяется между I и II типами обряда трупоположения. Культурная принадлежность к КДК обосновывается присутствием следов огня почти в каждом погребении КДК в Прикубанье. Однако в отличие от двух других типов погребального обряда "трупосожжение" не может включаться в ядро культуры, а должно рассматриваться как деталь погребального обряда, совмещенная с 2 типами обряда трупоположения, - "использование огня в ритуале".
Погребения, совершенные по I и II типам обряда без повозок, занимают ту же стратиграфическую позицию в кургане, что и погребения с повозками. И в тех, и в других погребениях встречена керамика одной и той же традиции.
Помимо керамического, в КДК известны и другие категории инвентаря: каменный, металлический, костяной (по материалу), оружие, орудия труда, украшения (по функции). Существенным дополнением
208.
к характеристике погребального инвентаря КДК явилось обнаружение погребения "литейщика" в Нижнем Прикубанье, с. Малаи, Красноармейского р-на (раскопки А. Н. Гея - И. С. Каменецкого в 1979 году: Гей, 1987, с. ). В этом погребении представлены топор майкопско-новосвободненского облика в виде литейной формы и каменный топор гладкий, что, с одной стороны, позволяет еще раз подтвердить нашу датировку ранних памятников КДК новосвободненским временем (РБ Па, 23 в. до н. э., по Сафронову), а с другой стороны, сравнить и синхронизировать с топорами из Трои II (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 335: 13-15). В качестве украшений в погребениях КДК встречены, как и в позднеямных, костяные молоточковидные булавки, плоские бляшки с пуансонным орнаментом. Хронология этой категории инвентаря показана нами на материале (Предкавказья и Причерноморья (Сафронов, 1972; Сафронов, Николаева, 1975). Большее значение булавки КДК имеют для синхронизации КДК и древнеямных погребений.
Керамика кубано-днепровской культуры по технологии изготовления, формам и деталям восходит к гончарным традициям КША (сравни: рис. 55: 1-5 и 55: 6-11, а также рис. 57: 1-6, 13-18, и рис. 57: 7-12, 19-24) и в ряде образцов повторяет формы производных от КША кубано-терской), (Николаева, 1987) и новосвободненской (рис. 54). Немногочисленная керамика, распределенная между двумя типами обряда КДК, объединяется своей причастностью к керамическому комплексу Новосвободной. Керамический комплекс погребений КДК без повозок, совершенных по I и II типам обряда, в Прикубанье также составлен керамическими типами, встреченными как в керамике Новосвободной, так и в кубано-терской культуре (рис. 56). Объединяет их то, что подобные типы керамики встречены в кругу культуры шаровидных амфор (и такие параллели были приведены нами - Николаева, Сафронов, 1982, табл. 7, 8), к которой восходит и керамика дольменов Новосвободной и КТК.
Малое количество керамики КДК (18 сосудов на 200 погребений КДК в Прикубанье) не позволяет внести в "ядро" культуры определенные типы керамики, но атрибуция того культурного круга, к которому относится керамика КДК (КША, производные от КША, культура дольменов Новосвободной, кубано-терская культура) дает возможность ввести самую общую характеристику для керамического комплекса КДК в ядро культуры.
Эта характеристика будет определяться как "керамика, принадлежащая к кругу культуры шаровидных амфор и генетически связанных с ней культур".
Обнаружение новосвободненской амфоры в погребении КДК (Крупская 3/16 - рис. 56: 12 и 56: 1), совершенном по I типу, позволяет рассматривать и другие типы новосвободненской керамики присущими керамике КДК, поэтому обнаружение чернолощеного кубка (рис. 56: 14 сравнить с рис. 56: 3, 4), совершенном по II типу обряда (Среднее Прикубанье, КРОС, 1979, 1/1, раскопки экспедиции Северо-Осетинского университета) позволяет расширить набор керамики в ранних погребениях КДК (рис. 56: 14 - Николаева, Сафронов, 1982, рис. 5: 3, 7).
Стратиграфическое положение погребения по I типу без повозки, с двуручным сосудом (рис. 56: 15 сравнить рис. 56: 5), зафиксировано в кубано-терской культуре раннебронзового века этапа IIb, следующего за новосвободненским (Дзуарикау 1/19: Николаева, Сафронов, 1980, рис. 3: 1: 4); в кубано-днепровской культуре (Новотитаровка 1/9) между основным погребением Новотитаровка 1/12, совершенным по I типу и с повозкой, и впускным - Новотитаровка 1/8, совершенном по II типу и с повозкой, позволяет включить двуручный сосуд в число
209.
характерных сосудов для КДК (Николаева, Сафронов, 1983, с. 56, 60, рис. 5: 5).
Таким образом, амфора, двуручный сосуд и кубок - характерные формы керамического инвентаря для КДК раннего этапа.
Таким образом, мы можем констатировать, что в Нижнем и Среднем Прикубанье имеется массив памятников, стратиграфически размещающийся между майкопскими и раннекатакомбными погребениями в курганах, в хронологических рамках - 23-18 вв. до н. э., занимающий определенный и ограниченный ареал, не совпадающий с ареалом синхронных культур, таких, как новосвободненская и древнеямная, кубано-терская и культура вытянутых погребений Закубанья.
Этот массив памятников достаточно значителен для выделения культуры, в нем более 200 погребений. Он выделяется из ряда синхронных и соседних культур по признакам, затрагивающим основы культуры: по обряду - от новосвободненской, древнеямной и "вытянутых" захоронений Закубанья, по керамике - от древнеямной. И напротив, культуры, сменяемые и сменяющие во времени эти памятники, по своим высоко специфическим характеристикам хорошо отделяются от этого массива памятников (по форме могильного сооружения" по керамике и по обряду захоронения).
Вместе с тем памятники, включаемые в данный массив, объединяются по обряду трупоположения (с отклонением на спину, бочные захоронения, "сильно скорченные" захоронения с руками перед лицом и трупосожжение, или следы ритуальных кострищ в могиле); по форме могилы с помещением в каждом пятом погребении повозки; по керамике, принадлежащей к кругу КША и культур, генетически с ней связанных.
Подобная характеристика этого массива памятников соответствует представлению о новой культуре. Учитывая соответствие археологической культуры, системе, а также определение Хмелева (Типы в культуре, 1978) для системы, мы можем констатировать, что памятники КДК соответствуют и системе, а следовательно, и археологической культуре, поскольку являют собой множество, обладающее интегральным качеством (объединяющие памятники КДК признаки) и единственно возможной связью элементов (памятников) этого множества. Так можно обосновать выделение кубано-днепровской культуры, используя принципы системного подхода. Отметим, что Нижнее и Среднее Прикубанье является тем базовым регионом, в котором только и может быть выделена кубано-днепровская культура, хотя проявления ее имеются по всей полосе причерноморских степей и даже в Румынии, Болгарии, Северо-Восточной Венгрии. Это объясняется и наибольшим числом повозок, сосредоточенных в небольшом регионе, в одном кургане или группе соседних курганов, и вообще большим (200 погребений) массивом памятников, хорошей и множественной стратиграфией, присутствием датирующих категорий инвентаря.
Учитывая, что Прикубанье - базовый регион, все памятники в более широком ареале (как Северное Причерноморье), аналогичные выделенным в КДК по обряду погребения (бочные с отклонением на спину с восточной и западной ориентировкой, сильно скорченные с руками перед лицом и повозками), по керамике (принадлежащей к кругу культур, отмеченных влиянием КША) мы должны включать также в эту культуру. Такую работу мы выполнили в 1982 году (Николаева, Сафронов, 1983, с. 60), указав, что 1 и II типы обряда КДК встречены в.. Подонье (VI, 19 по Каталогу) и Нижнем Поднепровье (IV, 13- 17 по Каталогу) и Северном Приазовье (IV, 18 по Каталогу) вместе с повозками. Без повозок, но с реповидными сосудами новосвободненско-
210.
го типа по I и II типам обряда КДК совершены погребения в Крыму у Красноперекопска (Танковое 9/17, Рисовое 1/65, по Щепинскому: Николаева, Сафронов, 1983, рис. 9: 1, 2). Помимо таких керамических форм, встречены амфоры с ручками-уступами (Рисовое 1/69, Бабенково 1/21, Рисовое 4/14, Танковое 9/15, по Щепинскому: Николаева, Сафронов, 1983, рис. 10: 5-8) и кубковидные сосуды (Танковое 9/7, Рисовое 1/50: Николаева, Сафронов, 1983, рис. 10: 3, 4) (рис. 55). И обряд, и использование повозок для погребения, и керамика "новосвободненского облика" (или шире - круга КША) встречаются в памятниках старосельского типа, определенных Ю. А. Шиловым (1982, с. 105-107, рис. 1 и 2). Далее на запад II тип обряда КДК встречается в каменных ящиках, погребениях так называемого нижнемихайловского типа (Археология УССР, 1985, с. 325) и в позднетрипольских погребениях от Днепра до Дуная. I тип обряда КДК, как и керамика, зафиксирован в старосельских погребениях и кеми-обинских (Археология УССР, 1985, рис. 89-90).
На территории юго-западного варианта древнеямной КИО выделяются в древнеямном обряде погребения трупоположение на боку с отклонением на спину (тип по Яровому, 1985) и скорченно на боку с руками перед лицом (Дергачев, 1986, рис. 3, табл. 3). Этим типам обряда присуща керамика амфорного типа (Дергачев, 1986, рис. 8: 6, 9, 3). В тех же пределах распространен и колесный транспорт, который сопровождается обрядом погребения с отклонением на спину, т. е. I типом обряда КДК. Таким образом, можно говорить о проявлениях КДК как в обряде трупоположения, так и использовании повозки в качестве погребального инвентаря, и в керамической традиции в ареале от При-кубанья до Северо-Восточной Болгарии (сужу, по Панайотову). Общее количество таких погребений не больше 100, причем число повозок относительно уменьшается.
Хронология памятников КДК и погребений с колесным транспортом показывает, что западные памятники КДК древнее восточных (в При-кубанье), однако в настоящее время трудно локализовать центр формирования культуры на какой-то конкретной территории Северного Причерноморья. Можно только сказать, что хронологический разрыв памятников КДК на крайних пределах ее ареала незначителен и что количественно восточный массив памятников КДК в несколько раз превосходит западный массив памятников КДК, так же как и число повозок в Прикубанье (40 повозок без учета неопубликованных сведений А. А. Нехаева, с учетом их - более 40) превосходит число северопричерноморских повозок в 3 раза, причем центр последних (по количественному признаку) - в Нижнем Поднепровье.
Древнейшие памятники КДК на западных территориях от Дона до Днепра синхронны с майкопской культурой по кавказской линии синхронизации, с концом Триполья С1 и нижним слоем Михайловского поселения. Для доказательства этого тезиса достаточно привести хронологические обоснования Ю. А. Шилова - первооткрывателя старосельских памятников с повозками, а также нашу схему синхронизации погребений, совершенных по I и II обрядам КДК, содержащих как керамику новосвободненского облика, так и инвентарь, характеризующий вытянутые погребения пост-мариупольской культуры, по Ковалевой (1987), с Михайловским поселением.
Ю. А. Шилов выделяет 9 погребений раннего этапа старосельского типа (1982, с. (106), которые он датирует "по данным типологострати-графического окружения временем Михайловки II" (там же). 30 погребений позднего этапа старосельского типа Ю. А. Шилов относит к позднеямному периоду - Михайловке III, причем, позднейшие из них
211.
зафиксированы в стратиграфическом окружении погребений "катакомб-ной культуры". Ю. А. Шилов считает, что керамика новосвободненско-го типа появляется на позднем этапе старосельской группы, а новоти-таровские (кубано-днепровские) погребения характеризуют поздний этап старосельского типа (там же, с. 106). Далее Ю. А. Шилов констатирует синхронность кеми-обинских и старосельских погребений и указывает на большую древность старосельских памятников сравнительно с памятниками ямной культуры типа Михайловки II. "Истоки старосельского типа следует искать в среде памятников среднестоговского времени" (там же, с. 107). Как указывалось выше, нижнемихайловские погребения, по Ю. А. Шилову, датируются по майкопским сосудам (Первоконстантиновка 18/4), по сосудам типа Михайловка I и Средний Стог II, что по трипольской шкале определяется Трипольем CI. Мы показали выше, что древнейшие древнеямные памятники ДЯ КИО находятся в нерасчлененной стратиграфической связке с так называемыми нижнемихайловскими погребениями в правобережье Нижнего Поднепровья и междуречье Буга и Днепра. И следует подчеркнуть, что неправомерно включать в старосельские древнейшие памятники древнейшие древнеямные погребения этого региона, как это предложено Ю. А, Шиловым (1982, с. 105), поскольку размываются критерии выделения кубано-днепровской культуры, в которую мы включаем и старосельский тип.
Таким образом, Ю. А. Шиловым не приводится никаких прямых данных о датировке древнейших старосельских погребений майкопским временем, кроме фрагмента из Первоконстантиновки 1/8 майкопской керамики, если определение сделано правильно. В лучшем случае незначительное число (9 погребений) наиболее ранних памятников, не содержащих к тому же керамики, может быть датировано временем Михайловки II (нижний горизонт, т. е. временем Новосвободной).
В этой связи следует привлечь другие памятники к обоснованию майкопской даты для древнейших старосельских памятников. Обнаружение в Северном Крыму у Красноперекопской трех погребений но обряду КДК II типа с реповидным сосудом новосвободненского типа (Рисовое 1/65), с редкими фигурными костяными пронизями, встреченными в левобережье Нижнего Поднепровья в постмариупольской культуре (Танковое 9/15) и каменным терочником - характерным атрибутом погребений КДК в Прикубанье (Щепинский, Черепанова, 1969, с. 59, рис. 17: 5, 6: 18: 1-3) (рис. 55: 9) позволяет относить их с КДК (поскольку они включают два компонента ядра культуры КДК из трех имеющихся), но датировать майкопским временем, поскольку в постмариупольской культуре дважды были найдены литейные формы для отливки проушных топоров майкопского типа (Верхняя Маевка XII гр. 2/10, о. Самарский 1/6 - Ковалева, 1979, 1980).
Положение этих погребений по II обряду КДК между двумя погребениями, совершенными по I типу обряда КДК в одном и том же кургане, содержащими кубки новосвободненского типа и сосуда типа Михайловки I (Николаева, Сафронов, 1983, рис. 9: 3, 4) (рис. 55: 3, 4) и аналогичными керамике старосельского типа, усиливает вышеприведенные аналогии и правомерность отнесения всех названных погребений к КДК, так как I тип обряда - это наиболее специфический для КДК и избирателен настолько, что может быть отнесен к КДК даже при отсутствии повозки.
Все сказанное о северокрымских погребениях можно перенести на старосельские погребения Нижнего Поднепровья. Они должны быть включены в КДК, поскольку, помимо обряда трупоположенйя (Г тип) и керамики новосвободненского облика, включают очень существенный
212.
элемент - повозку. Датировка же старосельских погребений Нижнего Поднепровья может опираться на схему синхронизации северокрымских памятников, как это было изложено, и определяться майкопским периодом и Трипольем С1 (концом). А из этого следует, что западные памятники КДК в Причерноморье датируются раньше восточных. Если древнейшие восточные памятники КДК в Прикубанье датируются временем Новосвободной, то причерноморские памятники КДК датируются временем Майкопа. (По поводу датировки каждого конкретного комплекса с повозкой сказано в Каталоге повозок - см. главу 10).
Выделение кубано-днепровской культуры и определение хронологической позиции ее комплексов на противоположных окраинах ее ареала позволяет говорить о движении этой культуры с запада на восток, причем тот факт, что увеличивается и число повозок с движением с запада на восток, вероятно, свидетельствует о той роли, которую майкопская культура сыграла в развитии колесного транспорта у племен КДК. Майкопские племена, продвигаясь на запад (поселение Константиновское на Дону, Михайловка 1, Соколовка 1/6А, 2/3:), достигают Днепровского Правобережья и входят в контакт с носителями КДК. В результате этих контактов майкопцы могли передать более усовершенствованную форму колеса и форму "кибитки-дома" на колесах, которая превратила повозку из средства передвижения в форму жилища. Возможно, этим объясняется возросшая роль повозки в ритуале племен КДК, которую мы наблюдали в памятниках КДК в Прикубанье. Это предположение не входит в противоречие с тем фактом, что на западе повозка известна в культуре воронковидных кубков (Броночицы и др.), которая через культуру шаровидных амфор и древнеямную культуру явилась предтечей кубано-днепровской культуры. Вряд ли можно сомневаться, что носители КДК так же, как и древнеямные племена древнейшего периода, знали повозку, но знакомство через майкопцев с древневосточным транспортом обогатили знания транспортной техники у племен КДК: если в КВК мы знали цельные колеса с прорезями (Тиндбекер Моор: Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 646:) и сплошные (рис. 46), то в КДК мы видим колеса, сделанные из досок, по кругу, что облегчает и изготовление колеса, и ремонт его. У нас нет никаких сведений и о кибитке на колесах в Европе, но на Востоке и на Кавказе она представлена северокавказскими моделями катакомбного времени (Ульский аул, Три Брата и др.), из чего можно заключить, что и это усовершенствование, древневосточное по происхождению, было привнесено в среду племен КДК только древневосточными племенами, а таковыми в III тыс. до н. э. мы считаем только майкопские, которые достигли Северного Кавказа и дошли до Правобережья Днепра.
Этническая, принадлежность кубано-днепровской культуры может быть установлена на основании сходства ее по ряду признаков с древне-ямной культурой, индоиранская атрибуция которой выводится ретроспективно по археологическим и лингвистическим данным (см. главу о ДЯ КИО). Выше указывалось, что имеется определенное сходство с синхронной древнеямной культурой, которое и было причиной того, что эти две культуры не могли быть отделены друг от друга. Интегрирующие признаки для КДК и ДЯ КИО включают курган, яму как форму могильного сооружения, перекрытую древесным настилом, иногда повозки, одну форму керамики в западной зоне ДЯ КИО - в По-бужье, Днестро-Дунайском междуречье, некоторые типы украшений (костяные бусы, булавки, подвески в 1,5 оборота, бляхи с пунсонной орнаментацией), окрашенность скелета охрой, использование мела и охры в ритуале. Дифференцирующие признаки включают обряд тру-
213.
поположения, повозку, которая не стала обрядовой нормой в ДЯ КИО, неамфорные типы керамики ДЯ КИО (особенно круглодонные сосуды восточной зоны ДЯ КИО). Сходная часть керамического комплекса КДК и ДЯ КИО связана с общим происхождением от культуры воронковидных кубков. Однако сходство керамики КДК наблюдается только с керамикой западной зоны ДЯК. В Прикубанье - восточной зоне ДЯК - бросается в глаза резкое отличие керамики КДК и ДЯК. Последние относятся к типичным круглодонным, овоидным сосудам волго-уральского и донского варианта, по Мерперту, никак не напоминающим об общем происхождении. Это свидетельствует также, что отпочкование кубано-днепровской культуры от археологического эквивалента индоиранцев - ДЯ'К западной зоны - произошло на территории западнее Днепра и в период до середины III тыс. до н. э.
Сходство Новосвободной с КДК. прослеживается по точным аналогиям 8 формам керамики, что составляет 1/3 комплекса КДК (8/23) и 1/5 часть (8/43) комплекса Новосвободной. Коэффициент сходства равен 0,3, что, по Кларку, позволяет относить культуру Новосвободной и кубано-днепровскую культуру к одной культурно-исторической общности (рис. 56).
Не конкретизируя центр сложения КДК, можно вполне определенно указать на степной пояс от Прикарпатья до Среднедунайской равнины, к которому подходили границы ареала и культуры шаровидных амфор, и баденской культуры (большая часть форм которой имеется в комплексе Новосвободной), и древнеямной культуры, где могло иметь место взаимодействие, приведшее к сложению нового культурного комплекса.
В 1983 году мы привели три модели, объясняющие сложение КДК (Николаева, Сафронов, 1983, с. 62).
Лингвисты считают, что 20% сходства лексики указывает на языковое сходство. Сходство трех культур - КДК, ДЯК западной зоны, Новосвободной - находит хорошее объяснение в индо-хеттской теории Стертеванта. Этническая атрибуция КДК, как индоарийская (Николаева, Сафронов, 1983, с. 66 и сл.) и сходство Новосвободной с КДК позволил сделать вывод о хетто-палайской атрибуции Новосвободной и в дальнейшем позволит уточнить ареал сложения КДК в большей мере.
Этническая принадлежность КДК устанавливается более определенно, чем у новосвободненцев. КДК занимает узкую приморскую территорию от низовий Южного Буга - Днепра до низовий и среднего течения Кубани. Если в междуречье Днепра - Дона эта культура растворяется ко II тыс. до н. э. в ямной культуре, то в Прикубанье и Крыму (см. выше и напр. Рисовое 1/41, 1/43; Щепинский, с. 122-124, рис. 48: 1, 2, 9-13) типичные комплексы КДК встречены с булавками как раннего, так и позднего облика. Это свидетельствует об их доживании до катакомбного времени. Вне всякого сомнения, эта культура вошла компонентом в выделенную нами приазовскую катакомбную культуру, об этом свидетельствует полностью сохранившийся в катакомбной культуре погребальный обряд (I и II обрядовые группы, как и в КДК, охра, мел, угольки на подстилке), за исключением коренных изменений в форме могильного сооружения (появление катакомбы). В комплексах КДК и ПКК имеются каменные стелы. Появление приазовской культуры (ПКК) мы связывали со "смещением в восточные районы массива мегалитических культур шаровидных амфор и шнуровой керамики, появлением на начальной фазе этого процесса кеми-обинских, нижнемихайловских и западно-кавказских дольменных памятников и оформлением катакомбных культур на заключительном этапе", иными сло-
214.
вами, с процессом индоевропеизации азово-черноморских степей. (Николаева, Сафронов, 1981, с. 5 и сл.).
В 18 в. до н.э. в СБ 1с (по периодизации Сафронова для Юга Восточной Европы (1979, с. 15) или в горизонте С для степного Предкавказья (Сафронова, 1974, с. 77-97), когда в некоторых районах Нижнего Прикубанья еще продолжает существовать ОКК, на Нижнем Дону и на Донетчине появляется донецкая катакомбная культура ДКК, в сложении которой участвовали три компонента: пришлый североевропейский, древнеямная культура, приазовская катакомбная культура. На нижнем Днепре в чуть более позднее время появляется аналогичная ДКК ингульская катакомбная культура. Впоследствиии все эти культуры вошли в предкавказскую катакомбную культуру, сменившуюся в Нижнем Подонье и Прикубанье культурой многоваликовой керамики и срубной культурой. В Закубанье этот период слабо освещен памятниками; вполне возможно, что катакомбные племена отступали, как и в Центральном Предкавказье, к горам, и остатки прежнего населения, возможно, сохранились в предгорьях. Возможно, именно ка-такомбный компонент обеспечил некоторый параллелизм в развитии позднебронзового - раннежелезного века Центрального Предкавказья, северо-западных предгорий Северного Кавказа и Горного Крыма. Сходство кобанских сосудов с катакомбными и чернолощенными обряда погребения "скорченно на боку" с руками перед лицом мы уже отмечали. Для Горного Крыма и его южного берега достаточно точные и полные параллели по обряду погребения и керамике отмечаются между позднекатакомбными и кизил-кобинскими А. А. Щепинским. Их можно дополнить соответствиями, уводящими к керамической традиции КДК.
В Нижнем Прикубанье и Адыгее в керамических комплексах позднебронзового - раннежелезного века есть ряд корреспонденции, уводящих к катакомбной и даже керамической традиции КДК. Однако это особая тема. Для этнической характеристики КДК важно, что с 23 в. до н. э. до второй половины 18 в. до н.э. от низовий Буга и Днеп-ра до низовий Кубани приморская полоса была занята одной культурой, которая на этой же территории переросла в ПКК под влиянием злотского компонента, но продолжала существовать на этой территории до 16 в. до н. э. (до 17 в. до н. э. - на Нижнем Дону). Далее эта культура вошла компонентом в инглуьскую катакомбную культуру на Днепре и ДКК, а через последнюю непосредственно и в предкавказскую, которая доживает до 13 в. до н. э., как установлено, в предгорных районах.
Таким образом, на протяжении более чем полтысячи лет, на указанной территории существовала единая культура - КДК, которая входила в разные варианты катакомбной общности, возможно, вошедшей компонентом в материальную культуру раннежелезного века.
Памятники и, вероятно, население указанной территории на протяжении полуторатысячелетней истории отличались от остальных памятников и населения Северного Причерноморья - к такому же мнению на основании исторических и лингвистических данных пришел О. Н. Трубачев, указавший, что "неправомерно отождествлять все Северное Причерноморье с иранским языковым ареалом" (Трубачев, 1978, с. 35). По его мнению, "берега Керченского пролива, Таманский полуостров, Восточное Приазовье, Северо-Западный Кавказ своим лингвистическим своеобразием обязаны в значительной степени особому индоевропейскому неиранскому этносу, фигурирующему в литературной традиции и свидетельству древних как племена синдов и мео-тов" (там же, с. 35). На основании данных ономастики (из греческих надписей на камнях) и текстах античных авторов и топонимики, Тру-
215.
бачев, вслед за Кречмером, приходит к выводу об индоарийской или праиндийской принадлежности синдов и меотов" (там же, с. 37). Син-ды, по мнению исследователя, жили на Дону и называли Танаис (Дон) - *Sinus, что мы читаем как искажение первоначального синдо-меотского *Sindus (там же, с. 37). Далее Трубачев отмечает, что "толь-ков индийской индоарийской ветви языков река называется *Sindus. Отсюда, по Трубачеву, и название реки Инд, страны Инда. "Меоты или маиты были теснейшим образом связаны с Азовским морем, древней Меотидой. Связь названий моря и народа была ясна в общем еще древним. Народ был назван по морю, а не наоборот" (там же, с. 36). Название Азовского моря Трубачев читает *tem-arun ('темное море' - др.-инд.) объясняется из индоевропейского *dhe - "кормить грудью", т. е. кормилица Черного моря. Анализ языковых фактов привел Труба-чева к интереснейшему и основополагающему выводу, чрезвычайно важному и для определения этнической принадлежности КДК.: "На Нижнем Дону синды жили до появления индоариев в Передней Азии" (там же, с. 37), т. е. до появления там митаннийцев (до 17 в. до н. э.). Исключительное значение имеет расшифровка Трубачевым, что "название меотов - эпиграфическая форма 'maitai' передает, видимо, само название - всплывает в то же время (II тыс. до н. э. - в Передней Азии; так мы этимологизируем название 'maita', производное с хурритским суффиксом 'nni' от одного из арийских самоназваний 'maita' (там же, с. 16). Следовательно, в Передней Азии с 17 в. до н. э. восходит к названию меотов, живших по берегам Азовского моря, включая Нижнее Прикубанье. Меоты, или вернее, их часть, образовавшая правящую верхушку государства Митании, должна была уйти из Прикубанья не позднее конца 18 в. до н. э., а допуская время на неизвестные перипетии, приведшие к власти пришельцев, их уход следует датировать и более ранним временем, т. е. временем КДК (23- сер. 18 вв. до н. э.).
Близость названий 'Hypanis' - Южный Буг, 'Hypanis' - Кубань, 'Hyphasin' в Индии (Трубачев, 1976, с. 16) и новые открытия Трубаче-ва "об индо-арийских следах, помимо непосредственного Приазовья, также в Крыму и низовьях Днепра" (там же, с. 16) позволили исследователю установить ареал обитания праиндийцев от низовий Буга - Днепра по приморской полосе до Нижнего Прикубанья, включая Крым и Нижнее Подонье, удивительно точно совпадающий с картой распространения памятников кубано-днепровской культуры. "Проявления пракритизма в реликтах языка северо-понтийских индоарийцев, в данном случае тавров" (там же, с. 17) рассеивают всякие сомнения в глубокой древности индоарийских свидетельств в районе Крыма. Аргументация связи КДК и ПКК с позднейшими катакомбными культурами и связь последних с культурами раннежелезного века не могут, таким образом, поколебать общее положение о праиндийской атрибуции КДК, но хорошо иллюстрируют мысль Трубачева об исторических синдах и меотах как об остатках праиндийского населения в Азово-Черноморье. В Прикубанье они столкнулись с западно-семитскими племенами майкопской культуры (см. ниже). От этого народа они переняли некоторые технические усовершенствования колесного транспорта (кибитки, составное колесо). Вероятно, праиндийцы были теми проводниками новых достижений в колесном транспорте, которые, вероятно, и передали их в среду индоевропейцев, разбросанным в то время от Дона до Рейна. Они, вероятно, были теми распространителями более совершенных майкопских, а позднее - куро-аракских форм оружия (топоры, кинжалы), находки которых часто встречаются в Причерноморье от Нижнего Подонья до Прикарпатья. Вместе с техническими дости-
216.
жениямй праиндийцы передавали и лексические заимствоьания из картвельских и семитских языков в индоевропейский массив. Вероятно, этим, а не связями на праиндоевропейском уровне и следует объяснять некоторую часть семитских и картвельских заимствований 'в индоевропейских языках.
217.
